Тромбонист Джордж Льюис - о Чарли Паркере
В музыкальном мире импровизация не является ни стилем, ни музыкальной техникой. Структура, смысл и контекст в музыкальной импровизации возникают из специфического анализа, генерирования, манипуляций и трансформаций звуковых моделей. Джаз, будучи преимущественно импровизационным музыкальным направлением, уже давно органично оперирует этими и другими структурными элементами. Для афроамериканских импровизаторов, тем не менее, звуковая символика, как и форма, зачастую пропускается через призму социального. Новые импровизационные и композиторские стили часто ассоциируются с идеалами расового освобождения и, что более важно, воспринимаются как средство сопротивления экономическому и социальному угнетению чёрных доминирующей белой американской культурой.
Жёсткое и бескомпромиссное движение так называемого бибопа вынесло эту тему сопротивления на международную арену. Оказав влияние на музыку всего мира, это движение бросило как скрытый, так и явный вызов западным представлениям о структуре, форме и музыкальной выразительности. В Соединённых Штатах вызов бибопа, проявившийся в музыке Чарли Паркера, Диззи Гиллеспи, Телониуса Монка, Бада Пауэлла и Кенни Кларка, фактически обязал доминирующую европейско-американскую культуру всерьёз считаться с афрологической эстетикой.
Боперы, как и предыдущее поколение джазовых импровизаторов, использовали тему или предварительно отобранный мелодический материал как отправную точку всей пьесы. Однако бибоповые темы, как отмечает Гридли, «мало походили или совсем не походили на то, что среднестатистический слушатель привык слышать ранее». Идя по пути абстрактного, импровизаторы-боперы не связывали себя обязательствами использовать мелодический материал темы для трансформации его в импровизации. Вместо этого основой для импровизации стала основополагающая гармоническая структура [темы], обычно подвергаемая импровизаторами существенной переработке. Зачастую этот гармонический материал был заимствован из популярных мелодий, тем самым связывая эту музыку с более ранними джазовыми стилями. Музыканты часто лишь обозначали мелодии, заменяя оригинальную мелодическую линию на другую, а затем присваивая новой пьесе ироничное название в пику коммерческой музыкальной индустрии того времени и доминирующей культуре, её произведшей.
Породив модели индивидуального и коллективного творчества, заимствованные и обогащённые импровизаторами последующих поколений, бибоп поднял ставки в спорах о культурной принадлежности, выведя их на новый уровень. Контуры этих моделей хорошо описаны Уолтоном, который характеризовал бибоп как требующий «сосредоточенного слушания, позволяющего расширять самого себя через символическую коммуникацию с исполнителем». Более того, благодаря обширной импровизации каждое новое исполнение «пьесы» в бибопе может стать уникальным, во многих отношениях отличаясь от предыдущего. Даже во многих нынешних ответвлениях афроамериканской импровизационной музыки, в их генеративных и интерактивных аспектах взаимоотношений импровизатора и слушателя угадываются черты, присущие импровизациям бибопа.
Вызов бибопа доминирующей культуре не ограничивался лишь музыкальными аспектами; фактически музыканты бибопа бросили вызов традиционным представлениям о собственно музыкальном и внемузыкальном. Композитор и импровизатор Энтони Брэкстон замечает, что «бибоп был связан с пониманием действительного положения чернокожих в Америке». Фрэнк Кофски цитирует блюз Лангстона Хьюза, указывающий на происхождение слова «бибоп»: «Полиция бьёт негров по головам... это старая дубинка говорит: «БOП! БОП! БИБОП! Вот откуда появился Бибоп, выбитый из голов некоторых негров в их дудки».
В книге «Люди блюза» Амири Барака (тогда ещё Лерой Джонс) утверждает, что бибоп «представлял собой нечто большее, чем случайное следствие социального переворота, с ним ассоциировавшегося». Для боперов этот переворот имел огромное значение для самоопределения, обретения своей роли творцов музыки. Хотя джаз всегда балансировал между высоким концертным (в западном понимании) искусством и развлечением, между коммерческим и экспериментальным, оспаривание устоявшегося стереотипа развлекательной роли джазмена породило новые возможности для развития афроамериканской импровизационной музыки, заявившей о себе как о безусловно экспериментальной.
Этот радикальный пересмотр позиций расценивался как прямой вызов, по сути, всему социальному порядку 1940-х годов — времени господства апартеида в Америке. «Молодой негритянский музыкант сороковых начал понимать, что просто быть негром в Америке уже означало быть нонконформистом» (Лерой Джонс). Действительно, этих музыкантов часто называли «сумасшедшими», как часто называют оппозиционеров либо угнетатели, либо те из угнетённых, которые, каким бы бедственным ни было их нынешнее положение, боятся последствий перемен.
Из статьи «Импровизационная музыка после 1950 года: афрологические и еврологические влияния», 1996 г.
